Дмитрий Жимерин, нарком электростанций

В годы войны перед ним была поставлена задача скорейшего строительства электростанций на Урале, в Сибири и Средней Азии и восстановления их на территориях, освобожденных от врага. С этой задачей он справился.

Путь от выпускника только что созданного Московского Энергетического института до народного комиссара (впоследствии министра) электростанций Дмитрий Георгиевич Жимерин прошел всего за 11 лет – с 1931 до 1942 года. Своего предшественника – 38-летнего наркома Андрея Леткова, умершего от инфаркта во время ликвидации на аварии электростанции в Челябинске – он сменил в 35 лет.

При назначении на пост министра 20 января 1942 Дмитрий Жимерин имел получасовую беседу со Сталиным. Как следует из воспоминаний министра, последнего очень беспокоили сообщения о падении частоты переменного тона в энергосистеме Урала, что приводило к авариям на оборонных заводах. Жимерину удалось убедить Сталина в том, что причиной этого положения является суточная неравномерность нагрузки на сеть и отсутствие необходимой маневренной мощности, а выходом из него должен стать новый график оборонных заводов, снижение ими нагрузки на сеть утром и вечером и рост ее в ночное время. Интересно, что та же самая проблема является актуальной для современных мегаполисов, но сейчас она решается при помощи маневренной мощности гидро- и гидроаккумулирующих электростанций, которых тогда на Урале не было и они не могли быть построены быстро.

Дмитрий Жимерин занимал свой пост до 1953 года, и за восемь послевоенных лет сделал многое для наступления будущего «золотого века гидроэнергетики». В интервью с ним, опубликованном в книге «Говорят сталинские наркомы», он рассказал о столкновении с председателем Госплана Николаем Вознесенским по вопросу о строительстве гидроэлектростанций.

«Я написал записку Сталину относительно того, что сооружение гидроэлектростанций нужно планировать не по пятилеткам, а на 15-летний срок. Доказывал всем, что гидроэлектростанции – сложные сооружения и их строительство никак не укладывается в 5-летний срок.

А раз не укладывалось, раз срока пуска не было, то капиталовложения для этой цели в данной пятилетке отпускались в минимальном, урезанном объеме. А когда наступала следующая пятилетка, то этот малый объем не давал возможности пустить станцию в действие. И нужно сказать, что Сталин сразу понял это. Ведь и ленинский план ГОЭЛРО был рассчитан на 10–15 лет.

Обсуждается данный вопрос у Сталина. И вдруг на этом заседании выступает Вознесенский с разгромной речью, причем, я бы даже сказал, с подлой речью. Он не рассматривал этот вопрос по существу, не опровергал мои предложения, обоснования, выводы. Он построил свою речь по-другому. Что вот Жимерин ставит своей целью разломить, разрушить стройную систему сталинских пятилеток. [414] Предлагая сооружать электростанции в течение 15-летнего срока, он, мол, подрывает сталинские пятилетки. Такова была программная речь председателя Госплана СССР.

Объяснять Вам мое состояние, полагаю, нет необходимости. Ведь мне фактически были предъявлены политические обвинения с наличием таких формулировок, как «сознательный подрыв сталинских пятилеток», под них, мол, я вроде будто подкладываю бомбу. От всего этого, конечно, в восторг я не пришел.

С другой стороны, я понимал так: если промолчу или займу чисто оборонительную позицию, то, наверное, тогда результат для меня может оказаться весьма плачевным.

Поэтому я решил разговор перенести от чисто практических дел тоже своего рода в политику. Я выступил с очень резкой речью (а Сталин был здесь, молча слушал мой доклад, также молча и выступление Вознесенского) и с самого начала стал рубить с плеча. Я сказал, что товарищ Вознесенский не понимает особенности строительства гидроэлектростанций. Он, видимо, некомпетентный в этом деле человек. И вместо того чтобы разобраться, как ему положено в качестве председателя Госплана, Николай Алексеевич встал на путь чисто формального обвинения. 
Тут уж я решил «или, или», вроде, как терять мне было нечего. И должен сказать, что Сталин, вероятно, все понял, потому что он не остановил Вознесенского, а потом не остановил и меня с моей резкой речью.

А когда окончилась эта перепалка, Сталин спокойно сказал буквально несколько слов. (И начал он не с критики ни меня, ни Вознесенского.) Вот, говорит, товарищ Жимерин внес предложение – 15 лет отвести на сооружение гидроэлектростанций. Я, думаю, он увлекается: 15 лет – это очень длительный срок строительства. Но, с другой стороны, товарищ Жимерин прав: за пять лет крупную гидроэлектростанцию соорудить невозможно. Вот 10 лет, это, наверное, наиболее подходящий срок.

И потом Сталин сказал следующее (что меня особенно поразила его логика). Откуда, говорит, родилась пятилетка? Она родилась как среднее. Для тяжелой промышленности, например, для металлургии, энергетики она мала. Там за 5 лет строить очень трудно. А для легкой промышленности пятилетка велика. Любое предприятие легкой промышленности мы можем и строим за 3 года. Поэтому и был выбран такой средний вариант – 5 лет.

Другими словами, Сталин сразу отвел политические обвинения относительно подрыва пятилеток. А в итоге заявил: наверное, все-таки нам нужно принять решение, чтобы строительство гидроэлектростанций планировать на 10 лет. И такое решение было принято».

На пенсию Дмитрий Жимерин вышел в 1958 году, после второго инфаркта, но в 1961 году вернулся к работе. Автор «Истории электрификации СССР», изданной в 1962 году, и многочисленных научных и исторических трудов. В 1970 году избран членом-корреспондентом Академии Наук СССР. Вплоть до 1993 года работал в правительственных органах СССР и России, последняя должность - советник Министра науки, высшей школы и технической политики Российской Федерации.

Умер Дмитрий Георгиевич в 1995 году. Его имя носит Черепетская ГРЭС в Тульской области, первый энергоблок которой был пущен в 1953 году.